Шеваловский Александр – автор и исполнитель в стиле русского шансона, родился в Львове. В середине 1970-х годов из-за преследований по уголовным делам (махинации с валютой и золотом) переезжает в Ленинград, где поет в ресторане. В 1976 году он познакомился с ленинградским коллекционером Виктором Набокой (друг и конкурент Рудольфа Фукса). В январе 1977 года Набока организует запись Аркадия Северного, Александра Шеваловского и ансамбля «Обертон».
Лидером «Обертона» в тот момент являлся саксофонист Владимир Каленов, а основная часть коллектива ансамбля работала в ресторане «Баку». Так же в записи первого концерта принимал участие Евгений Федоров, скрипач из ансамбля «Братья Жемчужные». Уже следующие концерты ансамбля «Обертон» и Александра Шеваловского писались без Северного, затем (на пятом концерте) произошла смена состава ансамбля, но название «Обертон» осталось по-прежнему. Лето 1977 года Александр Шеваловский выезжает в Одессу и записывает у Стаса Ерусланова концерт под две гитары (в основном на стихи Сергея Есенина), а осенью этого же года был записан еще один гитарный концерт, где было много песен на стихи Дмитрия Кедрина.

Так же Александр Шеваловский поет песни Виктора Набоки и его жены. В начале 1979 года Шеваловский возвращается на Украину, по некоторым сведениям позднее пел в ресторанах на южных курортах. В 1983 – 1986 году Шеваловский находился в заключении, в 1986 году приезжает в Ленинград и записывает пятнадцатый концерт, после этого след его теряется. На момент 1999 года Александр Шеваловский был жив, проживал в Львове, от музыкальных дел отошел. По существующей информации у певца всего девятнадцать концертов, часть из которых широкой публике неизвестны. По одному из слухов второй и восьмой концерты Шеваловского с ансамблем «Обертон» был проданы на корню неизвестному ценителю с Кавказа.
..................................
ШЕВАЛОВСКИЙ (ШИПИЛОВ) АЛЕКСАНДР АЛЕКСЕЕВИЧ (р. 27.01.1953 г.) – автор и исполнитель в жанре русского шансона родился в Ленинграде. Окончил музыкальную школу по классу гитары. В начале 1970-х выступал в ансамбле ДК «Красный октябрь» и в других коллективах. В 1976 певец познакомился с ленинградским коллекционером Виктором Набокой (друг и конкурент Рудольфа Фукса). В январе 1977 Набока организовал запись Аркадия Северного, Александра Шеваловского и ансамбля «Обертон». Лидером «Обертона» в то время был саксофонист Владимир Каленов, а основная часть коллектива ансамбля работала в ресторане «Баку». Так же в записи первого концерта принимал участие Евгений Федоров, скрипач из ансамбля «Братья Жемчужные». Уже следующие концерты ансамбля «Обертон» и Александра Шеваловского писались без Северного, затем (на пятом концерте) произошла смена состава ансамбля, но название «Обертон» осталось по-прежнему. Летом 1977 Александр Шеваловский выезжает в Одессу и записывает у Стаса Ерусланова концерт под две гитары (в основном на стихи Сергея Есенина), а осенью этого же года был записан еще один гитарный концерт, где было много песен на стихи Дмитрия Кедрина. Так же Александр Шеваловский поет песни Виктора Набоки и его жены. В начале 1979 Шеваловский, по некоторым сведениям, какое-то время пел в ресторанах на южных курортах. В 1986 возвращается в Ленинград и записывает пятнадцатый концерт, поет в ресторанах.
По существующей информации у певца девятнадцать концертов, часть из которых широкой публике неизвестны. Есть легенда, что второй и восьмой концерты Шеваловского с ансамблем «Обертон» был проданы на корню неизвестному ценителю с Кавказа.
Михаил Дюков.
........................
ОБЕРТОН» - самодеятельный инструментальный ансамбль был создан в середине 1970-х годов в Ленинграде коллекционером Виктором Набокой. Коллектив сложился из музыкантов, работавших в ресторанах «Баку» и «Невский». Руководил ансамблем Владимир Каленов. Известность коллективу принесли концерты с Александром Шеваловским и Аркадием Северным, самостоятельно музыканты не записывались.

Состав: Владимир Каленов (тенор-саксофон), Юрий Мансветов (электрогитара), Валерий Мансветов (бас-гитара), Ярослав Янса (орган, труба), Вячеслав Волосков (ударные), Евгений Федоров (скрипка), Аркадий Северный и Александр Шеваловский (вокал), Виктор Набока (звукорежиссёр, вокал).
Михаил Дюков .
..................
«ОБЕРТОН» - профессиональный ВИА был создан
в начале 1970-х годов в Ленинграде.
Коллектив сложился из музыкантов принимавших
участие в самодеятельных оркестрах.
Основатель и руководитель ансамбля -
ВИКТОР ИГОРЕВИЧ ШАТНЕВ (1945 г.р.).
Начиная с 1974 года ансамбль работает
в различных ресторанах Ленинграда ("Березка",
ресторан гостиницы "Россия", "Невский", "Приморский", "Чайка",
гостиница "Пулковская"). Известность коллективу
приносят концерты записанные с АРКАДИЕМ СЕВЕРНЫМ
и талантливым певцом ансамбля "Обертон" - АЛЕКСАНДРОМ ШЕВАЛОВСКИМ.
Организатором и звукооператором концертов
был коллекционер - ВИКТОР НАБОКА.
Состав «ОБЕРТОНА»: Виктор Шатнев (вокал, труба),
Александр Шеваловский (вокал, гитара), Владимир Иванов (гитара),
Константин Митурич (вокал, бас-гитара), Николай Кузнецов
(вокал, клавишные),
Константин Титов (саксафон, флейта) и Александр Гореликов (ударные).
В записи концертов под лейблом ОБЕРТОН также принимали участие:
Евгений Федоров, Валерий Вдовин, Игорь Генчин, Альгирдас Паулавичус,
Али Мамедов-Яновский, Иван Федоров, Георгий Мазо, Геннадий Воскобойник,
Владимир Морговский - виолончель, а также другие музыканты,
данные о которых уточняются.

Василий Морозов.
.................................
Александр Шеваловский – пожалуй, самая загадочная личность из всех исполнителей советского магнитиздата. И можно даже сказать  – самая легендарная. Традиционно таким титулом принято величать Аркадия Северного, но на самом деле Шеваловский в этом плане ему ничуть не уступит. Да, он не был столь популярен, как Северный, и о нём не сочиняли и десятой доли тех мифов, как о Северном. Но зато Шеваловский умудрился гораздо дольше просуществовать за непроницаемой завесой тайны, прямо как некий призрак, или мифологический персонаж.

Судите сами – о личности и о биографии Северного кое-что стало известно народу уже в начале-середине 80-х, – правда, из эмигрантских публикаций, которые, конечно, довелось тогда читать далеко не всем. А уж к середине 90-х, после передач, статей и книги М. Шелега, личность Северного уже перестала быть такой завораживающей загадкой, как в романтически-стерильные времена застоя...

А вот про Александра Шеваловского в 80-е годы мы знали ничуть не больше, чем в 70-е, – то есть, вообще ничего. И точно так же не знали и в 90-е, хотя кой-какие сведения о нём уже начали собирать энтузиасты-исследователи, и вот лишь в начале-середине нулевых эти сведения были опубликованы. И вот что тогда нарисовалось.

Первая информация об Александре Шеваловском была опубликована питерским музыкантом Михаилом Иноземцевым, который узнал кое-что от известного одесского писаря С. Я. Ерусланова в 1994 году. В кратком изложении это выглядело так: Шеваловский пел с ансамблем в ленинградском кафе "Тополь", а Ерусланов записывал его гитарный концерт в Одессе летом 1977 года, Иноземцев получил от Ерусланова координаты питерского коллекционера Набоки, который записывал Шеваловского с "Обертоном", но связаться с Набокой Иноземцев не смог. Зато у Иноземцева была какая-то информация от Владимира Калёнова, саксофониста. принимавшего участие в записях "Обертона". (Михаил Иноземцев о встречах со Стасом Еруслановым в Одессе и Питере)

К сожалению, про кафе "Тополь" никто толком ничего рассказать не смог – ни в одном справочнике по ленинградским заведениям общепита 70-х годов такое кафе не значится. Неизвестно оно и в анналах питерской народной топонимики.

С информацией от Калёнова вышло ещё интереснее, но об этом будет рассказано ниже.

В 2002 году в беседе с Сергеем Чигриным С. Я. Ерусланов сообщил ещё одну интересную деталь: второй и восьмой концерты Шеваловского с "Обертоном" были проданы "на корню" какому-то любителю, "человек приехал прямо на запись, как всё доделали, так всем заплатил, и оригинал забрал" (А лучшее у Северного было с "Черноморской Чайкой")

Из всех этих сведений, а также из некоторой дополнительной информации, собранной питерским музыкантом и коллекционером М. Ш. Лоовым, и опубликованной разрозненно на разных форумах в Интернете, родился, наконец, канонический текст биографии Шеваловского, составленный одним из ведущих исследователей жанра М. Н. Дюковым:

ШЕВАЛОВСКИЙ АЛЕКСАНДР (р. 1948 г.) – автор и исполнитель в стиле русского шансона, родился в Львове. В середине 1970-х годов из-за преследований по уголовным делам (махинации с валютой и золотом) переезжает в Ленинград, где поет в ресторане. В 1976 году он познакомился с ленинградским коллекционером Виктором Набокой (друг и конкурент Рудольфа Фукса). В январе 1977 года Набока организует запись Аркадия Северного, Александра Шеваловского и ансамбля «Обертон». Лидером «Обертона» в тот момент являлся саксофонист Владимир Каленов, а основная часть коллектива ансамбля работала в ресторане «Баку». Так же в записи первого концерта принимал участие Евгений Федоров, скрипач из ансамбля «Братья Жемчужные». Уже следующие концерты ансамбля «Обертон» и Александра Шеваловского писались без Северного, затем (на пятом концерте) произошла смена состава ансамбля, но название «Обертон» осталось по-прежнему. Лето 1977 года Александр Шеваловский выезжает в Одессу и записывает у Стаса Ерусланова концерт под две гитары (в основном на стихи Сергея Есенина), а осенью этого же года был записан ещё один гитарный концерт, где было много песен на стихи Дмитрия Кедрина. Так же Александр Шеваловский поет песни Виктора Набоки и его жены. В начале 1979 года Шеваловский возвращается на Украину, по некоторым сведениям позднее пел в ресторанах на южных курортах. В 1983 – 1986 году Шеваловский находился в заключении, в 1986 году приезжает в Ленинград и записывает пятнадцатый концерт, после этого след его теряется. На момент 1999 года Александр Шеваловский был жив, проживал в Львове, от музыкальных дел отошел. По существующей информации у певца всего девятнадцать концертов, часть из которых широкой публике неизвестны. По одному из слухов второй и восьмой концерты Шеваловского с ансамблем «Обертон» был проданы на корню неизвестному ценителю с Кавказа.

подготовил Михаил Дюков ©

Надо заметить, что слухи об уголовном преследовании А. Шеваловского за валютные махинации имели хождение среди ленинградских коллекционеров ещё в 1980 году. Одно из упоминаний об этом можно встретить в очерке Дм. Петрова "Легенда в блатном жанре", опубликованном в 2001 г. Причём прекращение концертной деятельности Шеваловского по тем слухам как раз и связывалось с получением срока (так что относилось всё это к более ранним временам, чем 1983 год, указанный у М. Н. Дюкова). Ну, а то, что переезд Шеваловского из Львова в Ленинград тоже был связан с каким-то криминалом, – эти рассказы появились уже гораздо ближе к нашим временам.

Об ансамбле "Обертон" сведения были весьма противоречивы – по одним рассказам, музыканты ансамбля работали в ресторане "Баку", по другим – в "Невском". Правда, надо учесть, что "Невский" был огромным многозальным рестораном, в нём работало не меньше пяти ансамблей одновременно, да ещё и со сменными составами, так что через этот ресторан прошла, почитай, вообще половина всех питерских музыкантов.

В 2006 году кое-что об ансамбле "Обертон" рассказал Владимир Калёнов. По его рассказу, записи "Обертона" с Северным делались путем наложения, то есть, выражаясь современной терминологией, через "минуса". В эту версию мало кто поверил, но, как впоследствии выяснилось, основания для такой версии всё-таки были. Впрочем, главный вклад Владимира Калёнова  в историографию "Обертона" выразился в другом...

В 2008 году в результате работы, проведённой всё тем же М. Ш. Лоовым, появилась, наконец, фотография музыкантов "Обертона", Шеваловского, и Набоки. Она сейчас широко известна.

Известны и лица, присутствующие на фото. По рассказам Калёнова, это были: Вячеслав Волосков, братья Мансветовы – Юрий и Валерий, Ярослав Янса, Альгис Паулавичюс, ну, и сам Владимир Калёнов.

В таком виде информация об ансамбле "Обертон" и об Александре Шеваловском и была известна последние годы, в таком виде она уже вошла во все "шансонные" энциклопедии, и растиражирована на всех тематических сайтах вплоть до самого 2013 года...

...Да вот только одна беда: вся приведённая выше информация стоит не больше, чем рассказы об "Аркадии Северном – сыне Мишки Япончика".

И если сведения об "Обертоне" хоть и безбожно перепутаны, но в основе их всё-таки лежат какие-то искажённые следы истинных событий, то об Александре Шеваловском в "официальной биографии" нет практически вообще ни одного слова правды!

И это при том, что сам исполнитель жив-здоров, живёт в Питере, и продолжает заниматься музыкой...

Так что ответ на вопрос – кому по праву должен принадлежать титул самого легендарного и загадочного деятеля магнитиздата 70-х годов? – думается, уже не требует дискуссий.

Но как же оно так получилось? Тут уж "вина" самого Александра – долгое время он не хотел разглашать никаких сведений ни о себе, ни об истории тех записей. И, конечно, вовсе не из-за того, что те давнишние дела могут хранить в себе какую-то страшную тайну – нет, причина вполне тривиальна, и уже знакома исследователям по рассказам многих других музыкантов. Например, участников записей "Братьев Жемчужных". Никто из них никогда не относился серьёзно к этим записям, считая их самой рядовой халтурой, а не какой-то "важной вехой" в своей творческой биографии, и поэтому никто не хранил в памяти никаких деталей. А главное – очень многие из музыкантов и не подозревали, что у кого-то в наше время может возникнуть интерес ко всем эти делам, и поэтому сей интерес вызывал у них самое искреннее недоумение. Вот точно так же вышло и с Александром Шеваловским. Пока энтузиасты-исследователи усиленно разыскивали его во Львове, простой питерский музыкант Александр Шипилов – такова его настоящая фамилия, – преспокойно жил себе и работал, и даже не подозревал, что "лирический герой" тех песен, которые он пропел когда-то с листа на халтурной записи, и давно уж и думать про них забыл, – что этот самый герой кому-то здорово запал в душу, и соединился в коллективном сознании с самим исполнителем, и что в народных преданиях уже живёт самостоятельной жизнью суперлегенда магнитиздата "Александр Шеваловский".

А когда в 2008 году, или около того, Михаил Лоов таки нашёл Шеваловского, и пытался собрать у него информацию – так ко всему этому присоединилась ещё и природная скромность Александра. Он рассказал очень мало, и даже просил нигде не светить его настоящую фамилию. Но как бы там ни было, первый шаг к установлению истины был сделан.

А настоящий прорыв был осуществлен в 2013 году, когда питерскому музыканту Василию Морозову удалось связаться с Александром, и записать  видеоинтервью с ним, а также с руководителем ансамбля "Обертон" Виктором Шатневым. В дальнейшем В. Морозов беседовал ещё с несколькими музыкантами, принимавшими участие в записях, и на основании добытых им материалов и составлена вся приведенная ниже информация.

Итак, настоящие имя и фамилия певца, выступавшего под псевдонимом Александр Шеваловский, как уже говорилось – Александр Шипилов. Год рождения – 1953. Ни в заключении, ни под следствием он никогда не был, более того – в отличие от того самого "лирического героя" своих песен он никогда не занимался никакими криминальными и полукриминальными делами – ни фарцовкой, ни самогоноварением, ни даже мелким хулиганством.

И к городу Львову А. Ш. не имел совершено никакого отношения, эта байка родилась только на записях с "Обертоном". Родился и жил он в Ленинграде, сначала на Петроградской стороне, потом в Калининском районе, на улице Замшина. В юности учился по классу джазовой гитары в клубе "Красный Октябрь". Там же начал заниматься и вокалом.
Музыкальная "карьера" Александра сложилась достаточно типично: сначала он играл и пел в самодеятельности, в частности – в одном и ансамблей объединения ЛОМО, потом на танцах в Доме Культуры посёлка Коммунар – это был богатый ДК с большим залом и хорошей аппаратурой. Именно там А. Ш. прославился, как исполнитель "фирмы", т.е. хитов западных рок-групп. И вот однажды (примерно в 1975 году) знакомый Александра Владимир Котиков познакомил его с Виктором Шатневым – руководителем ансамбля "Обертон", где сам Котиков играл на клавишных.

Этот ансамбль был создан Шатневым ещё в начале 70-х, как обычная самодеятельная группа, участники которой не были профессиональными музыкантами и трудились на разных предприятиях Ленинграда. Потом состав несколько раз менялся, и наконец ансамбль был зарегистрирован в ОМА "Ленконцерта". Он играл на разных площадках, а к моменту  знакомства  с  А. Ш. уже  работал  на постоянном месте в гостинице "Советская", в ресторане "Берёзка". Послушав вокал Александра (по воспоминаниям, это была знаменитая песня "July morning"),  Виктор предложил ему работать в их ансамбле. И хоть у А. Ш. не было никакого опыта работы в ресторане, он согласился.

В ансамбле "Обертон" в тот момент играли: Виктор Шатнев – труба, Александр Гореликов – ударные, Константин Титов (Титыч) – саксофон, Константин Митурич – бас-гитара, Владимир Иванов – гитара, Николай Кузнецов – клавиши.

В 1976 году ансамбль "Обертон" перешёл работать в ресторан открывшейся после ремонта гостиницы "Россия". Трудились они там довольно успешно – об этом свидетельствуют многочисленные грамоты, например:

  Хотя, как и все остальные ресторанные ансамбли того времени, они не чуждались подчас исполнять и такие песни, за которые грамот отнюдь не дают... И вот там как-то раз с ними познакомился ленинградский коллекционер Виктор Остапович Набока.

О Набоке известно, к сожалению, не так уж много. Это был достаточно серьёзный  музыкальный коллекционер,  имевший фирменную аппаратуру и большую коллекцию разных записей и пластинок. По рассказу В. Шатнева, он работал инженером на каком-то радиозаводе, а Р. Фукс говорил, что Набока работал в институте "Ленпроект", в котором трудился и сам Фукс, хотя лично они знакомы не были. Никаких дополнительных данных пока что не известно. Вроде бы, в пользу того, что Набока мог иметь отношение к радиоэлектронной промышленности, говорит тот факт, что он сам собирал аппаратуру, хотя, с другой стороны, в те времена продвинутым радиолюбителем мог быть человек любой специальности, и работающий в любой сфере народного хозяйства. Ведь доставать дефицитные радиодетали можно было не только непосредственно по месту своей службы, но и у знакомых. Но, как бы там ни было, именно Набока собрал качественный микшерский пульт, который принёс на запись Аркадия Северного с "Братьями Жемчужными" в ноябре 1976 года – это был концерт, известный под названием "Серия А". Там Набока и познакомился с Северным. После этого у него возникла идея записать с Северным свой "проект", и для этого он решил пригласить ансамбль из ресторана гостиницы "Россия".

По воспоминаниям Виктора Шатнева,  их знакомство с Набокой произошло без всяких посредников – Набока просто подошёл к ним в ресторане, и предложил записаться в домашней студии. Поскольку он обещал хороший гонорар, да и музыкантам было интересно послушать свою игру в записи, все согласились. К тому же, басист "Обертона" Константин Митурич и сам сочинял музыкальные композиции, которые нельзя было исполнять в ресторане, так что у музыкантов был интерес и записать мелодии Митурича.

"Студия" Набоки располагалась в доме № 7 по Рыбинской улице. Этот дом уже тогда предназначался к расселению, и сейчас, по состоянию на 2013 год, он так и стоит пустой, не используемый ни в каком качестве.

И вот однажды в январе 1977 года в один из выходных дней музыканты, приглашенные Набокой, приехали в этот дом на Рыбинской, и поднялись на 3-й этаж, в большую коммунальную квартиру, где уже практически не осталось жильцов. В отдельной комнате была оборудована студия Набоки ­– с микрофонами на веревках, ревербератором оригинальной конструкции, микшерским пультом, и фирменным магнитофоном – по воспоминаниям В. Шатнева, горизонтального расположения. Марку Виктор называл неуверенно, предполагал, то это был " Grundig". А вот А. Шипилов вспоминал, что магнитофонов было два, и были это "Sony" и "Akai".

В первой записи "Обертона" участвовали все музыканты, поименованные выше: В. Шатнев, А. Гореликов, К. Титов, К. Митурич, В. Иванов и Н. Кузнецов. Они же вместе с А. Шипиловым изображены и на известной фотографии. Как теперь выяснилось, все лица, названные когда-то В. Калёновым, не имеют к этому фото никакого отношения. Калёнов оперировал фотографией очень низкого качества, не смог никого четко опознать, и просто перечислил всех своих знакомых музыкантов, записывавшихся у Набоки позже. Даже удивительно, что ложная информация об этом фото просуществовала столько времени, и не попалась на глаза никому, кто реально знал, как выглядят братья Мансветовы, и тем более – Альгис Паулавичюс, достаточно известный музыкант.

К сожалению, каких-то дополнительных подробностей о том, как состоялась первая запись, ни В. Шатнев, ни А. Шипилов не рассказывали... Представляет, впрочем, интерес рассказ Шатнева о том, что на записи присутствовал С. П. Соколов, и много фотографировал. Фотографии, сделанные Соколовым ранее 1977 года неизвестны, так что можно предполагать, что это была его первая "фотосессия" Аркадия Северного. По информации М. Лоова, именно Соколов принимал участие и в знакомстве Набоке с музыкантами "Обертона" – однако эта информация опровергается приведённым выше рассказом Виктора Шатнева.

Сам Набока песен на записи не исполнял – вернее, пытался это делать, но потом не сохранял записанное. Он сильно картавил, и поэтому записи получались некачественные.

В перерывах между песнями и после записи Набока угощал музыкантов выпивкой и закуской на кухне, – закуска, по воспоминаниям В. Шатнева, была самая простая. Аркадию Северному наливали где-то отдельно.

О песнях, исполненных Северным на этих записях, особо рассказывать просто нечего – они говорят сами за себя. Разумеется, интересно было бы знать, как родилась у Набоки идея дать Северному для исполнения песни именно в рок-н-ролльном, а не традиционном улично-ресторанном стиле, и почему во втором концерте решили сыграть точно те же песни, что всего несколько месяцев назад исполнялись Северным в  концертах у Фукса, – но этого мы уже не узнаем... Непонятной остается и нестандартная продолжительность этих записей, наводящая на заманчивую мысль, что изначально концерты, может быть, были больше по длительности... но никаких доказательств этому пока нет.

Есть ещё несколько деталей из рассказов В. Шатнева, но они лишь подтверждают то, что уже было известно и раньше: во второй записи принимал участие скрипач Евгений Фёдоров, уже много раз учавствоваший до этого в записях с Северным в составе "Братьев Жемчужных". После записей Набока поселил Северного у себя на квартире в Сосновой Поляне, не давал ему много пить, купил костюм, и рассказывал всем, что отобрал Северного у Маклакова.

А далее произошла довольно-таки загадочная, можно даже сказать – детективная история, закончившаяся конфликтом Набоки не только с Северным, но и со всей компанией С. И. Маклакова. История  требует рассмотрения стольких деталей, что приходится приводить её в отдельном рассказе, здесь же остается только констатировать, что проект Набоки "А. Северный с анс. "Оберотон" скандальным образом прекратился.

Но  Набока решает продолжить проект с другим солистом – уже проявившем себя на первых записях "Обертона" Александром Шипиловым. На первой же записи ему придумывают псевдоним "Шеваловский" и легенду о его "родном городе" Львове. Почему именно Львов? – увы, никто об этом уже не помнит. И тут же, во вступлении к концерту, звучит обвинение Северного в краже –  читает его не В. Набока, как принято было считать ранее, а клавишник ансамбля Н. Кузнецов. Но надо заметить, что сами музыканты, по воспоминаниям А. Шипилова, были совершенно далеки от этого конфликта, и относились к нему индифферентно, лишь зачитывали то, что давал им Набока.

На первом концерте Шеваловского с "Обертоном" в принципе уже вполне сложилась концепция, которая будет реализовываться и в последующих записях, и определит оригинальный творческий имидж Шеваловского: песни о "несоветской" жизни советских людей. Красивая жизнь, рестораны, вино, эротические похождения, околокриминальные авантюры типа фарцовки – в этом живёт лирический герой тех песен. Но кроме того он рассказывает и о других персонажах окружающей действительности, тоже "неправильно живущих", и недостойных звания строителя коммунизма: о самогонщиках, наркоманах, бомжах, алкоголиках... Хоть он им, вроде, и не особо симпатизирует, но главное не в этом, а в том, что на советской эстраде в те времена такие темы не могли возникать ни при каких обстоятельствах и ни в каком ракурсе. А поскольку народная молва считала автором этих песен самого Шеваловского, то, как уж водится, героя отождествляли и с автором. Это при том, что сам А. Шипилов не только не был автором, но и всей такой жизни был, в общем-то, чужд – он не только никогда не занимался криминалом, как уже говорилось, но и хай-лайфом никогда особенно не страдал. Ну, а что касается подвигов на любовном фронте... про это, кажется, говорить не принято.

Фирменной фишкой Шеваловского стали вступления к песням, своего рода краткие "философские сентенции". Причём, как вспоминал сам Александр, Набока планировал, что эти вступления будет читать не солист, а прочил на эту роль ни больше, ни меньше, как известного ленинградского артиста Александра Демьяненко! К сожалению, этим планам не суждено было осуществиться. Сам же А. Шипилов вспоминал, что ему было достаточно трудно зачитывать эти вступления, и сразу же после этого переходить к пению.

Все песни записывались без репетиции, мелодии придумывали все вместе, в основном – делая компиляции из фрагментов и ходов известных эстрадных мелодий того времени.

Тексты песен, отпечатанные на машинке, приносил Набоке какой-то человек, о котором никто из музыкантов "Обертона" ничего не знал.  По свидетельству В. Шатнева этот человек был очень похож на В. Раменского, – правда, Раменского Шатнев в те годы не знал, даже по фотографиям; а опознание по фото произвёл уже в нынешнее время. А вот А. Шипилов рассказывал, что автором текстов был сосед Набоки из той же расселённой коммуналки... Видимо, нам, к сожалению, вряд ли уже удастся установить личность автора тех неординарных текстов. Но, по крайней мере, можно считать несостоятельной бытовавшую ранее версию об авторстве самого Набоки. Тем более – о том, что автором части текстов была жена Набоки Галина.

Что было после первого концерта Шеваловского с "Обертоном", выяснить так и не удалось... Ни Шатнев, ни Шипилов ничего не вспомнили о загадочном деятеле, "скупившем на  корню" второй концерт – о чем гласила много лет бытующая легенда. Впрочем, они и не знали никаких подробностей о том, как Набока распространял записи, и теоретически такую возможность не отрицали. Но, к сожалению, сейчас уже никто не может вспомнить, что записывалось между первым и третьим концертами, и записывалось ли вообще... Вероятно, какие-то концерты Набока мог просто не "публиковать", считая их неудачными, но ничего подобного участники записей также не вспомнили.

А после третьего концерта с записями Шеваловского начали происходить настоящие чудеса, а с ними, соответственно – плодиться и всяческие легенды.

В наше время уже, конечно, невозможно узнать, какая творческая задумка, (а может – технические обстоятельства) побудили Набоку записать четвертый концерт Шеваловского не под ансамбль, а в сопровождении лишь двух гитар (на второй играл какой-то знакомый Набоки). И почему на этой записи было сказано, что она произведена в Одессе? – для романтики, конспирации, или ещё почему-то? Но, как бы там ни было, все поверили в эту "Одессу", а потом ещё и пытались использовать эту версию в анализе конфликта Северного и Набоки – о чём рассказано в соответствующей истории.

А дальше произошла и вовсе непонятная история: состав ансамбля полностью сменился! В смысле – сменились музыканты, записывающиеся у Набоки, продолжив, однако, именоваться "Обертоном", а настоящий ансамбль "Обертон" под руководством В. Шатнева в прежнем составе работал себе, как и раньше, в ресторане. Вообще-то, в этом  нет ничего особенного: в те времена отношение к "брендам" было достаточно свободное. Куда интереснее причина, заставившую Набоку поменять музыкантов.

В. Шатнев рассказывал, что вскоре после первых записей им заинтересовались органы, и его приглашали в районное управление КГБ, где спрашивали про Набоку и Северного. Шатнев чекистам ничего не рассказал, пошел в полную отказку, но после этого прекратил своё участие в записях. Однако своим музыкантам Виктор сказал, что они могут сами решать, продолжать ли им это опасное дело. Вероятно, не все музыканты "Обертона" захотели участвовать в следующей записи у Набоки, или не все смогли, – вот таким образом и был собран новый состав.

Тут следует сделать небольшое отступление, чтобы разъяснить ещё один мифологический момент, существующий в историографии "Обертона". Дело в том, что сами участники довольно нечетко помнили хронологию тех записей, и по первым рассказам А. Шипилова, сделанным для М. Лоова, получалось так, что "Одесский синдикат", известный как 13-й концерт "Обертона", вроде бы, был не последней записью, а чуть ли не одной из первых. И казалась весьма соблазнительной версия – подставить "Одесский синдикат" на место "исчезнувшего" второго концерта. А потом и рассказ В. Шатнева о прекращении участия в записях после вызова в КГБ тоже наводил на мысль о более ранней датировке "Синдиката" – в этом концерте Шатнев участвовал, причём в качестве вокалиста, так что участие его не подлежит сомнению. Но дело в том, что Виктор Шатнев принимал участие и в 12-м концерте. А 11 и 12 концерты могли быть записаны только в 1978 году – в текстах исполненных там песен ясно отражены реалии того времени, в частности – повышение цен, произошедшее в марте 1978-го. Но в дальнейшем Шатнев уточнил, что в 1978 году он вернулся к записям у Набокам, так что всё опять встало на свои места. И все эти построения пришлось отправлять туда же, где уже дотлевает рассказ о "львовском валютчике"...

Итак, новыми музыкантами, собранными Набокой для очередной записи, 5-го концерта, были: Георгий Мазо (играл в ансамбле "Дружба") – гитара, вокал вторым голосом; Владимир Морговский (тоже анс. "Дружба") – виолончель, он же играл партию баса; Валерий Вдовин (анс. "Джаз-комфорт"  и ресторан "Бригантина") – клавиши. На ударных играл Иван Фёдоров (ресторан "Баку").  В дальнейшем в новом составе "Обертона"  в разных концертах участвовали два барабанщика: Фёдоров и Ярослав Клейман.

Георгий Мазо рассказывал, что Набока пригласил на запись его вместе с другими музыкантами ансамбля из ресторана "Невский", но почему Набока обратился именно к ним, – случайно, или по чьей-то наводке, или после целенаправленного поиска, –  неизвестно. Новым составом было записано по меньшей мере 4 концерта – 5-й, 7-й, 9-й и 10-й. Шестой концерт был записан под гитару и флейту, на которой играл Константин Титов из настоящего "Обертона".  А о судьбе восьмого концерта по-прежнему нет никакой информации, кроме всё той же старинной версии о коллекционере с Кавказа, "скупившем на корню".

На седьмом концерте состав был в основном тот же, что и на пятом, но добавился басист. Кто это был, пока точно не установлено. Из рассказов участников известно, что в записях участвовали несколько басистов, один из них – Сергей Дорошенко ("Сынок"), тоже игравший в "Дружбе". На следующих концертах участвовал ещё один басист, известный питерский музыкант Геннадий Воскобойник, о его участии в записях "Обертона" вспоминал Г. Мазо, информация об этом была и от М. Ш. Лоова. По его же информации Воскобойник и пел в некоторых концертах (например, в песнях "Нас жёны встречают с получки" и " Я тебя заправил, как машину..." из концерта "Невский сувенир"). Впрочем, Лоов соообщал и об участии в некоторых записях трубачей В. Ильяшевича и В. Иедзиковского, но от других участников не было твердого подтверждения этой информации. Судя по всему, до окончательных данных по составам "Обертона" ещё, к сожалению, очень далеко. По свидетельству Г. Мазо, в этих записях участвовали ещё и Владимир Кириллов ("Федул"), саксофонист Али Мамедов-Яновский ("Мамедыч") из "Джаз-комфорта", Альгис Паулавичюс – орган и скрипка;  клавишник Юрий Капитанаки.

Кроме того, Мазо вспоминал, что на одной записи на клавишах играл Владимир Лавров. Интересно, что сам Лавров о своём  участии в "Обертоне" ничего не вспоминал, но приводил в своих рассказах о записях с "Братьями Жемчужными" такие детали, которые трудно отнести к какому-либо из известных концертов БЖ. Отсюда напрашивается вывод, что и Лавров мог  путать записи, в которых участвовал, и Мазо мог участвовать в каких-то иных записях, кроме "Обертона". Ничего удивительного в этом нет – как уже упоминалось, все музыканты в своих рассказах о тех событиях практически единодушно утверждают, что всё это было для них рядовыми халтурами, не особо-то интересными. Естественно, все детали у них в памяти не сохранились.

Видимо, по этой же самой причине Г. Мазо не рассказал и каких-либо новых подробностей о том, как проходили эти записи. Разве что одну деталь, которая сама по себе, может быть, ничем и не показательна, но интересна своей контрастностью с рассказами В. Шатнева: тот говорил о скромной закуске, которую выставлял Набока, а в рассказе Мазо уже фигурирует красная икра и прочие дефицитные для советского времени продукты.

На 12 концерте состав "Обертона" оказался уже совершенно "смешанным": это были В. Вдовин, А. Мамедов, и три музыканта из "основного" состава "Обертона":  К. Титов, К. Митурич и В. Шатнев, который здесь выступил не духовиком, а вокалистом. Как вспоминал сам Шатнев, Набока уговорил его снова принять участие в записях "Обертона". По словам Набоки, стукач в их среде уже был вычислен, и можно было больше не опасаться Комитета.

На 13-м также на клавишах играл В. Вдовин, В. Шатнев снова выступил вокалистом, а приглашёнными музыкантами были скрипач Игорь Генчин, и уже участвовавший ранее в записях ударник И. Фёдоров. В этом концерте он спел песню "Про собачку Тябу".

Но это ещё не вся информация о записях "Обертона". О них есть ещё и воспоминания Владимира Калёнова, которые резко разнятся со всем, изложенным выше...

По воспоминаниям Г. Мазо, Владимир Калёнов действительно несколько раз участвовал вместе с ним в записях у Набоки; и информацию о том, что там записывались "минусовки" (хотя самого такого слова тогда ещё не было и в помине), Георгий тоже подтвердил. Совершенно непонятно, где и как Набока собирался использовать эти "минуса", но этого мы всё равно уже не можем узнать. Сам А. Шипилов вспоминал, что писался только "вживую", так что если те "минусовки" и делались, то только не для него.  А вот остальная информация от Калёнова уже совершенно не пересекается ни с какими иными известными рассказами –  хоть Калёнов и признал, что ошибался, называя персонажами известного фото Янсу, Мансветовых и Волоскова, но по-прежнему утверждал, что именно с этими музыкантами он участвовал в записях у Набоки. Кстати, одного из Мансветовых звали Борис, а не Валерий, что подтверждает и сам Калёнов, и все музыканты, знакомые с ними по тем временам, а кроме того – и адресная база Санкт-Петербурга за 1993 год. Откуда и как возник "Валерий Мансветов", можно только гадать. Но самое главное – по свидетельству Г. Мазо Вячеслав Волосков не мог участвовать ни в каких записях после 1975 года, так как уехал в это время на заработки на Дальний Восток.
Собственно, на сегодняшний день это и вся информация, которую мы имеем об "Обертоне" и А. Шеваловском. О том, как и почему прекратились записи у Набоки ничего не известно (приведенная выше история о вызове В. Шатнева в КГБ, как уже говорилось, вряд ли могла иметь к этому отношение). О бытующих в народных преданиях 14-м и 15-м концертах Шеваловского тоже нет никакой достоверной информации. Существующие записи А. Шипилова 90-х г.г. сделаны с группой "БМВ". После записей с "Обертоном" Александр продолжал работать в этом ансамбле, причём, не только вокалистом, но и ударником, в различных ресторанах: "Невском", гостиницы "Пулковская", "Чайка". Хотя получал приглашения в ансамбль "Веселые голоса", в группу "Земляне", а также и в Кировский театр.

Ну, а как нам теперь воспринимать легендарного Александра Шеваловского – это каждый решит по-своему. Может быть, открывшаяся информация кого-то и разочарует, окажется развенчанием давно сложившихся увлекательных мифов, десакрализацией придуманного нами героя магнитиздата... но что лучше – негероическая и даже, может быть, скучная истина, или красивая выдумка? – это вопрос старый, как мир. И ответ на него, опять же, у каждого свой...